(Русский) Малороссия и денежная политика России в XVII веке

Sorry, this entry is only available in Russian. For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.

В XV веке период феодальной раздробленности в России, осложненный монгольским игом, закончился объединением отдельных княжеств вокруг новой столицы — Москвы. Но не все так гладко складывалось для нового государства, ведь некоторые исконно русские области или добровольно, или по принуждению перешли во владение и под управление соседних государств, в основном Литвы и Польши. Как складывалась судьба западной окраины и как влияла на торгово-финансовые отношения внутри Российского государства – в совместном проекте “Вести.Экономика” и журнала “Бюджет”.

Пережив после смерти Ивана IV Смутное время (1605–1613 гг.) и интервенцию соседних государств, Россия в большой международной политике постепенно начала становиться полноценным европейским государством. Во многом это было связано с тем, что значимые страны данного региона, находясь в перманентном состоянии раздоров и войн на религиозной почве, спешили заключить с ней политические, военные и торговые союзы. Одновременно с этим Россия, недовольная потерей части своей территории, готовясь к войнам против Польско-Литовского королевства (сумевшего присоединить к себе большую часть российских земель и больше всего причастного к Смуте), искала союзников в борьбе с захватчиками. И в этой борьбе Россия готова была объединить усилия с кем угодно: датчанами, шведами, немцами, казаками и даже с иноверцами — мусульманской Турцией или ее вассалом – Крымским ханством.

Религиозный раскол

Как известно, западные и южные русские области, ставшие в XIII и XIV вв. достоянием литовских великих князей, на основании Люблинской унии (1569 г.) вошли в состав объединенного Польско-Литовского королевства, но еще долго сохраняли русские нравы (национальное самолюбие, русский язык, православие и т. д.). Однако естественным последствием унии Литвы с Польшей было усиление польского влияния в русских областях.

Хотя одна из статей Люблинской унии обеспечивала неприкосновенность православия, Польша и Литва не смогли – да, наверное, и не очень-то хотели – избежать религиозной борьбы, которая в то время волновала Западную Европу и самым серьезным образом отозвалась в Малороссии. Историки считают, что после того, как ополячившиеся знатные вельможи из русских областей стали принимать протестантство, в Польше, где основной религией было католичество, появились иезуиты. Конечно же, протестантство, едва пустившее здесь слабые корни, не могло им сопротивляться, и раз иезуиты уже были в стране, они начали борьбу с православием, исторической национальной религией в русско-литовских провинциях.

Чтобы ускорить и усилить обращение, иезуиты придумали компромисс, известный как религиозная уния (1595 г.): потребовали от православного духовенства и народа подчиниться польскому престолу, обещая сохранить богослужение на славянском языке и обычаи восточной церкви. Но уния могла быть введена только с согласия всех русских епископов, а желающих ее принять оказалось только трое, а именно: митрополит Киевский, епископы Львовский и Луцкий.

Только шашка казаку…

Как мы видим, побороть восточную церковь оказалось не так легко, как надеялись иезуиты. Помимо религиозного раскола и травли православного духовенства нельзя забывать об ужасном положении сельского населения, переставшего исповедовать одну религию с господами. Население Белоруссии терпело, и терпело еще долго, не затевая мятежа, иное дело — малороссийское население Украины. Ведь оно не только занималось земледелием, но и сумело колонизировать южные степи, отвоевав их у крымских татар.

Для того чтобы привлечь переселенцев в южные степи, польские вельможи сулили им 30 лет безусловной свободы, но новая нация, не ведавшая рабства, требовала вечную свободу. Польский король первоначально не очень-то и противился данным требованиям, ведь Южная Украина была для него военной границей, оплотом против татар и турок, не требовавшим финансовой поддержки. Это воинственное население делилось на 20 казацких полков, повиновавшихся малороссийскому гетману, который назначался королем и управлялся советом старшин.

Как это всегда случалось в феодальном обществе, с течением времени свободолюбивые казаки стали опасными для самой Польши, поэтому королевская власть начала стремиться любыми способами ограничивать число военного населения, признавая казаками только занесенных в специальный реестр и считая остальных земледельцами, то есть зависимым классом, обязанным исполнять панскую барщину. Казаки же, не занесенные в реестр, считая свою свободу древним правом, не хотели ее так просто терять и продолжали носить оружие. Также они не считали нужным исполнять панскую барщину, подчиняться королевским ограничениям. Испытывая притеснения со стороны королевской власти, казаки стали объединяться. Одновременно с этим они представляли серьезную религиозную силу, которая стояла на стороне православия, а ее авангардом, не подчинявшимся никакой официальной власти, выступали запорожцы.

Следует отметить, что враждебное влияние королевской власти, преследование православия униатами, тяжкое феодальное рабство, реестр и его ограничения были причиной целого ряда восстаний в Малороссии в XVI и XVII вв. После каждой одержанной победы правительство, может быть, и хотело частично удовлетворить требования малороссиян, но каждый раз оказывалось бессильным и не могло ограничить ни требований панов, ни нетерпимости иезуитов.

Во многом из-за неумения найти достойный компромисс и разрешить проблему, правительство вынудило народ обратить свои взоры на православного русского царя, хотя он и был далек от идеала и деспотичен. “Демократическое панское правление” в Польше повсеместно приводило к анархическому насилию и вызывало у населения отвращение. Казаки все больше и больше убеждали себя, что могли бы стать победителями, если бы имели надежного союзника, а таким союзником по религиозным мотивам могла быть только Москва.

Соляной бунт

Конечно же, Москва была рада и во многом содействовала росту пророссийских настроений, особенно в южных и восточных областях Малороссии, однако внутреннее экономическое состояние российского государства в тот период было так затруднительно, что внешние действия вряд ли могли быть энергичны без проведения военной, экономической и финансовой реформ. Тем не менее на разоренную, едва оправившуюся от Смуты, очень слабую в военном и финансовом отношении Россию формирующиеся обстоятельства накладывали историческую обязанность попытаться решить очень важный внешнеполитический вопрос — вопрос о возврате русских земель.

Пытаясь изыскать необходимые для проведения реформ финансовые средства, правительство России первоначально стало изыскивать возможности их увеличения самым простым способом — с помощью значительного усиления налогового бремени. Без надлежащего администрирования финансовой реформы правительство, как всегда, перегнуло палку, быстро доведя страну до страшного мятежа, который в 1648 г. вспыхнул одновременно в Москве, Пскове, Новгороде, Сольвычегорске, Устюге и во многих других городах. Первопричиной бунта послужило неудачное косвенное налогообложение соли, удвоившее ее рыночную цену, а это в результате привело к тому, что в пост сгнили тысячи пудов дешевой рыбы и других продуктов, которыми мог бы питаться простой народ.

Начавшийся страшный голод привел не только к народному восстанию — Соляному бунту (1648 г.), но и почти к провалу начавшейся финансовой реформы, отмене ранее введенных налогов. На этом можно было бы и остановиться в проводимом реформировании финансовой системы и экономики, однако Россия не могла себе позволить отказаться от представившейся ей возможности активно участвовать в малороссийских событиях. Тогда правительство решило выпускать медные деньги с принудительным курсом. К счастью для России, в этот период сильные внутренние волнения потрясали Польско-Литовское государство, не давая ему вмешиваться в дела ближайшего соседа.

Земский собор

В это непростое для российского государства время одним из основных источников пополнения казны стали монополии и откупа. Торговля многими товарами — пенькой, поташом, водкой и др. — была государственной монополией, а купцы могли их продавать, только откупив у казны право торговли, взяв откуп, то есть заплатив в казну определенную сумму денег. Но, как оказалось, чаще всего откупа брали более богатые иностранные купцы, становившиеся монополистами в сфере обращения различных категорий товаров. Одновременно с этим, начиная еще со времен Ивана Грозного, им дополнительно было роздано столько различных льгот и привилегий, что они серьезно ослабили в конкурентной борьбе российский торговый люд.

Всеобщее недовольство посадского населения (зарождающегося предпринимательского класса) и сходные настроения служилого сословия привели к созыву властью Земского собора (1648–1649 гг.), что дало дальнейший толчок реформам, которые выразились в принятии свода законов, так называемого “Уложения 1649 года”, во многом по-новому излагавшего положения государственного, гражданского и уголовного права.

Не останавливаясь на всех общественных реформах, связанных с принятием уложения, следует выделить некоторые из них, носящие ярко выраженный экономический характер. Во первых, уложение отменило урочные лета для сыска беглых крестьян и тем самым окончательно прикрепило их к земле. Далее оно запретило духовенству приобретать вотчины и ограничило различные льготы. И, наконец, уложение впервые со всей последовательностью закрепило и обособило посадское население, защитив его от массового вторжения в торговую сферу избавленных от налогообложения высших классов, стоящих наверху тогдашней социальной лестницы.

А в это время в Польше…

Пока Россия избавлялась от пережитков Смуты и решала свои экономические проблемы, Польша медленно, но верно входила в эпоху Смутного времени. В Малороссии после многих мелких мятежей вспыхнуло крупнейшее восстание под предводительством казака Богдана Хмельницкого. Повсеместно начались убийства польских и ополячившихся панов, но особенно серьезно в междоусобной войне пострадали евреи, часть из которых, выжившая в массовых погромах, бросила все и бежала на западный берег Вислы. Одновременно с этим огромное количество мирного украинского населения и часть самих казаков предпочитали не воевать, а переселяться в московские пределы — на Дон и Волгу.

В это критическое для Польши время в 1648 г. умер король Владислав, и в Варшаве собрался очередной сейм, связанный с выбором короля. Новый король Ян Казимир, брат Владислава, немедленно отправил к восставшим комиссаров для переговоров о мире. Комиссары обещали частично выполнить требования реестровых казаков, но требовали отступиться от мятежной черни. “Пусть крестьяне возделывают поля, а казаки воюют!” — говорили поляки. Однако данное условие было невыполнимо, и поэтому война продолжилась. Побеждая и проигрывая сражения, Хмельницкий все-таки осознал, что крымский хан, призванный казаками на помощь, но неоднократно им изменявший, очень ненадежный союзник. Поэтому для восставших оставался один выход — обратиться к Москве. Москве ждала такой просьбы и готовилась принять решение о вступлении в конфликт.

В 1651 г. Хмельницкий обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой принять Малороссию “под свою руку”, но в Москве не решились сразу на присоединение в ту пору этой польской области и, стало быть, на войну с Польшей. За Малороссию заступились лишь дипломатическим путем, но это в результате ни к чему не привело. Хмельницкий был вынужден снова воевать и снова просить Москву о подданстве. В 1654 г. гетман собрал в Переяславле общую раду и опять призвал войти в состав России. Россия в этот раз на просьбу ответила положительно.

Москва решает финансовые проблемы

Борясь за земли Малороссии, Россия втянулась в полномасштабную войну с Польшей. Для вмешательства был нужен достойный предлог, и он был найден. Официальной причиной войны послужил тот факт, что польские чиновники в документах постоянно умаляли царский титул. Москва не упускала случая напомнить об этом, но каждый раз Варшава уверяла, что это была простая ошибка. “В таком случае казните виновных”, — говорили русские. Виновных не казнили, а в каждой новой грамоте повторялось умаление царского титула. Русский двор приберегал этот cause belli до удобной минуты, и просьба Хмельницкого послужила достаточным предлогом.

В 1653 г. по поводу оскорбления царского величия и преследования православной веры в Малороссии был собран Земский собор из людей всяких чинов, который решил — войне быть. 8 января 1654 г. Малороссия присягнула царю Алексею Михайловичу, а в мае этого же года началась война, для ведения которой требовались колоссальные средства. Поэтому, как и во времена Михаила Федоровича, правительству России пришлось прибегать к экстренным сборам (в 1662 и 1663 гг. собиралась “пятая” деньга), но и их не хватало, хотя правительство пробовало сокращать свои расходы.

Видя, что все предпринимаемые им попытки не приносят желаемых плодов, правительство попробовало извернуться и выйти из затруднительного положения, произвольно увеличивая ценность ходившей монеты. Например, находившимся в широком обращении в России серебряным голландским талерам (ефимкам), стоившим до начала войны около 50 коп., стали придавать ценность рубля. С этой целью ефимок клеймили, и он принимался за рубль, а неклейменные ефимки ходили по обычной цене 50 коп. Такая мера правительства неминуемо привела к подделкам клейма, а это в свою очередь привело к вздорожанию припасов и недоверию к новой монете.

Позднее, в 1656 г., в условиях тянущейся бедственной финансовой ситуации, боярин Ртищев предложил продолжить непопулярную финансовую реформу, огласив свой проект запуска в оборот медных денег. Они должны быть одинаковой формы и величины с серебряными и выпускаться с ними по одной цене. Вначале казалось, что реформа вроде бы заработала и все складывается для московского правительства удачно: до 1659 г. за 100 серебряных копеек давали 104 медных. Но затем правительство стало слишком щедро выпускать медные деньги, раскручивая маховик инфляции. При государственном бюджете в мирное время в 4-5 млн руб. за пять лет на нужды войны было выпущено более 20 млн руб. медными деньгами. Серебро в условиях финансового кризиса стало быстро исчезать из обращения, и уже в 1662 г. за 100 серебряных давали 900 медных монет, а в 1663 г. за 100 серебряных не брали и 1500 медных.

Введение медных денег, приравненных по стоимости к серебряным, позволило временно решить проблемы страны, находящейся в состоянии войны с сильным врагом. Но как это случается со слабой национальной валютой, не только в России, но и в самой присоединенной Малороссии быстро проявилось недоверие к медным деньгам. Нескончаемый поток медных денег в основном шел от московских войск, где ими выплачивали жалованье и производили закупку продовольствия. Медных денег было так много, и они так мало стоили, что население отказалось вовсе их принимать, требуя уплаты за товары серебром. Следует сказать о том, что в дальнейшем Петр I учел скорбный урок правительства своего отца и в ходе Северной войны скрытно наладил выпуск мелких польских монет — тымпфов, которыми платил российским войскам во время войны в Европе, тем самым финансово подрывая экономику не собственного, а соседнего государства.

Фальшивомонетничество в государственных масштабах

Если введение и обесценивание медных денег было необходимой платой за присоединение Малороссии к России, то возникшая в связи с обесцениванием денежных знаков страшная дороговизна привела не только к голоду, но и к острейшему социальному катаклизму — Медному бунту, вызванному в том числе пирамидой злоупотреблений, коррупции и фальшивомонетничества в государственных масштабах. Даже тесть царя и глава приказа Большой казны (центральное финансовое учреждение России XVII-начала XVIII вв.), которому были подчинены московские денежные дворы, И. Д. Милославский без стеснения чеканил медные деньги, а лица, заведовавшие выпуском монеты, из своей меди делали деньги себе и даже позволяли за взятки делать это посторонним людям, в основном лицам, имевшим связь с металлообработкой, — ювелирам и кузнецам.

Тайная подделка монеты практиковалась и в народе, хотя подделывателей жестоко казнили. За время проведения реформы с 1654 по 1663 гг. было наказано более 22 тыс. человек — “москвичей, смолян, костромичей, вологжан, ярославцев и жителей других московских городов”. Причем казнили за подделку серебряных и медных монет около 7 тыс. преступников, а еще у 15 тыс. отсекли руки. Наказывались не только фальшивомонетчики, но и их помощники. Им отсекали два пальца на левой руке. Для устрашения и в назидание другим отрубленные руки и пальцы казненных прибивались на ворота денежных дворов. Однако эти акции не достигали должного результата.

Для выявления фальшивомонетчиков по ночам ходили специальные люди из Приказа тайных дел. Они наблюдали за кузнями и домами посадских людей. Туда, где слышали стук молотка и видели дым над крышами, немедленно врывались с обыском. “Сыщикам” помогали и простые обыватели, которые в этом деле преследовали чисто корыстную цель, так как за помощь в поимке преступников доносчику в качестве награды полагалась половина их двора.

Несомненно, не только фальшивомонетничество, но и само кризисное состояние национальной финансовой системы был следствием непродуманной денежной реформы. Поэтому Медный бунт в Москве лишь окончательно решил ее судьбу. Указом 15 марта 1663 г. медные деньги были отменены, и восстановлена прежняя денежная система. После чего правительство стало выдавать войску в Малороссии жалованье серебром, а в самой России запретило частным лицам не только производить расчеты медными деньгами, но даже держать их у себя. Одновременно с этим была предоставлена возможность в известный срок обменять через казну медные деньги на серебряные в соотношении 1 к 20 первоначального курса.

Фото: Ян Матейко “Люблинская уния”

Автор: Николай Степанович ГЛОБА, профессор МГЛУ

Источник