Нобелевская премия по экономике — самая молодая из шести премий, присуждаемых Фондом Нобеля. Если пять других — по физике, химии, физиологии и медицине, литературе и премия мира — существуют уже 111 лет, то экономическая премия — всего лишь 43 года, с 1969-го. В нынешнем году она вручается в 44-й раз. 10 декабря, когда состоится церемония награждения нобелевских лауреатов 2012 года, ее получат американцы Элвин Рот из Гарварда и Ллойд Шепли из Калифорнийского университета — за теорию стабильного распределения и практики устройства рынков. Forbes выделил 10 из 43 прежних лауреатов Нобелевской премии по экономике, чьи работы оказали самое серьезное влияние на мировую экономику и чьи теории пользуются практическим спросом по сей день.
фото East News / AFP
Пол Кругман, 2008 год
За анализ моделей в мировой торговле и экономической географии
Кругман — автор новой теории международной торговли. Она основана не на концепции сравнительных преимуществ, а на более тонких материях — стремлении потребителей диверсифицировать потребляемые ими продукты и экономии на масштабе. В начале 1990-х Кругман показал, что регионы, где производится больше товаров, получают бОльшую прибыль, а как следствие, привлекают больше инвестиций и могут еще сильнее наращивать производство. Таким образом, воспроизводится географическое неравенство. В последние годы Кругман больше известен как колумнист, чем как ученый. Он яростный спорщик, причем его публицистические тексты нередко противоречат его же экономическим работам. Кругман — сторонник активного вмешательства государства в экономику, особенно в период кризиса, а пару лет назад он возглавил атаку на Китай, пытаясь убедить его в необходимости повысить курс юаня.
фото East News / AFP
Эдмунд Фелпс, 2006 год
За анализ «обменов» в макроэкономической политике
Фелпс — человек, который отменил «кривую Филипса». Закономерность, открытая Элбаном Филипсом в конце 1950-х годов, показывала, что связь между инфляцией и безработицей обратная. Когда безработица слишком низка, компании вынуждены увеличивать затраты на персонал, а это ведет к росту цен на их продукцию. Наоборот, при высокой безработице затраты на персонал снижаются, а с ними и инфляция. Фелпс вместе с Милтоном Фридманом доказали, что это не так. Ведь когда компании начинают повышать зарплаты, у рабочих и всего населения растут инфляционные ожидания, они начинают требовать дальнейшего повышения зарплат, и в итоге безработица стабилизируется на «естественном уровне». Долгосрочной и сильной связи безработицы и инфляции не существует, в том числе и благодаря политике ФРС США, которая меняет ставки в зависимости от динамики этих показателей.
фото Fotobank / Getty Images
Даниэль Канеман, 2002 год
За психологические и экономические исследования процессов принятия решений в условиях неопределенности
Канеману можно было дать премию даже не за научные труды, а за дизайн социологических исследований, который лег в основу гэллаповских, а затем и всемирных исследований качества жизни. Гэллаповский барометр удовлетворенности жизнью — результат работ Канемана. Он поменял взгляды как минимум двух поколений исследователей, доказав, что субъективные ощущения людей — уровень счастья, оценка качества жизни — не менее важны, чем объективные характеристики их жизни. Для этого потребовалось «разложить» счастье на компоненты. Это сделать непросто: в разных странах и культурах счастье ощущается по-разному. Но Канеман нашел инварианты. Одна из прошлогодних работ, выполненных по его методологии, показала, как религиозность делает верующих счастливее.
фото Fotobank / Getty Images
Роберт Манделл, 1999 год
За анализ денежной и налоговой политики в условиях различных курсовых режимов
Манделл — отец евро. Фактически это он обосновал возможность существования валюты, объединяющей несколько различных стран. Но у европейцев нет поводов проклинать экономиста: он не утверждал, что в рамках единой валютной зоны ни у одной из стран с самостоятельной бюджетной политикой не может быть дефолта по долгам. Одно из предложенных Манделлом и принимаемых большинством экономистов понятий — «невозможная троица». Манделл показал, что страна не может одновременно разрешить свободное трансграничное движение капитала, иметь фиксированный курс валюты и одновременно проводить эффективную денежную политику (то есть влиять при помощи процентных ставок на инфляцию и рост экономики). В верности этого правила Россия убедилась в 1998 году.
фото Fotobank / Getty Images
Амартия Сен, 1998 год
За вклад в экономику благосостояния
Амартия Сена называют «матерью Терезой» экономики. Он исследовал проблемы бедности, человеческого развития, способы преодоления продовольственного кризиса и т. д. То, что делает в бедных странах Всемирный банк и правительства развитых стран, во многом основано на предложенном Сеном дизайне гуманитарной помощи.
фото East News / AF
Роберт Мертон и Мирон Скоулз, 1997 год
За новый метод определения цены деривативов
Не самая счастливая «нобелевка». На принципах, разработанных Мертоном, Скоулзом и Фишером Блэком, работал знаменитый фонд Long-Term Capital Manegement (LTCM). Он обанкротился в 1998 году, вскоре после получения Мертоном и Скоулзом Нобелевский премии. До этого фонд был крайне успешен, но его подкосили азиатский, а потом и российский кризис в 1997-м и 1998 году соответственно. Скоулз продолжает активно работать в финансовой индустрии вместе с бывшими коллегами по LTCM и Salomon Brothers. Виновата ли теория в банкротстве финансовых учреждений, вопрос сложный. Сейчас разработанными Скоулзом и Мертоном приемами анализа цен деривативов активно пользуются практически все участники финансовых рынков.
фото Fotobank / Getty Images
Гэри Бэккер, 1992 год
За микроэкономический анализ различных аспектов человеческого поведения и социальных взаимодействий
Бэккер — выдающийся институционалист, один из самых сильных ученых, получавших Нобелевскую премию по экономике. Его исследования и темы абсолютно современны: дискриминация, преступление и наказание (он строил модели поведения потенциальных нарушителей, исходя из вероятности, что их поймают, и тяжести наказания), человеческий капитал и семья… Бэккеру за 80, но он еженедельно пишет в блог, который ведет вместе со своим другом Ричардом Познером. В экономическом мышлении Бэккер отстаивает принципы экономики и здравого смысла. Так, в 2009 году был крайне интересен спор Бэккера с Кругманом. Первый доказывал, что вопреки сложившемся стереотипам поддержание заниженного курса юаня выгодно не Китаю, а США, которым это позволяет получать по заниженным ценам импортные товары.
фото East News / AFP
Рональд Коуз, 1991 год
За открытие и объяснение значимости транзакционных издержек и прав собственности для институциональной структуры экономики
Еще один великий институционалист. Классикой стала его статья о природе фирмы, объяснившая современную модель предпринимательства. Исследовав транзакционные издержки на уровне фирмы, Коуз затем занялся социальными издержками — тем, как распределяются затраты на производство социальных благ и приносимые ими выгоды. Права собственности, показал Коуз, — одно из таких социальных благ, их наличие критически важно для того, чтобы фирмы могли эффективно функционировать.
Джеймс Тобин, 1981 год
За анализ финансовых рынков и их отношений к решениям в области расходов, занятости, производства и цен
Сейчас Тобин больше всего известен как автор и пропагандист «налога Тобина», облагающего все финансовые транзакции. Благодаря активной позиции экс-президента Франции Николя Саркози этот налог может быть введен в Европе (0,1% на акции, 0,01% на деривативы). Великобритания категорически против, а Германия и Франция, не претендующие на статус мировых финансовых центров, могут ввести этот налог. Интересно, что это средство Тобин придумал для того, чтобы снять избыточную волатильность на мировых финансовых рынках. Налог, думал он, побудит финансистов проводить меньше трансграничных операций. Очевидно, что такой налог может быть введен только всеми странами мира одновременно, а вводить его в двух странах Европы, где к тому же экономических границ фактически нет, смысла не имеет.
фото ИТАР-ТАСС
Василий Леонтьев, 1973 год
За развитие метода анализа «затраты — выпуск»
Леонтьев — человек одной идеи. Он придумал и научил всех рассчитывать межотраслевой баланс, применимый равно к капиталистической и социалистической экономике. В начале 1990-х годов Леонтьев пытался предостеречь Горбачева, а затем Ельцина, что реформа в России развивается не по вполне правильному пути. Он выступал против шокотерапии и предупреждал, что построить эффективный рынок — дело многих десятилетий. Но и планы Леонтьева оказались отчасти «мечтательскими» — например, перенести в Россию японское качество управления. Он предупреждал, что на первом этапе реформ крайне важно не допустить криминализацию экономики и начать выстраивать новый социальный контракт, новую систему социальной защиты. К последней задаче мы только-только подходим сейчас.
Автор: