👁 1,103

(Русский) Глобальная экономика в шаге от “новой реальности”

Sorry, this entry is only available in Russian. For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.

Медленно, но верно, потрёпанная мировая экономика начала, кажется, поправляться после глубокой посткризисной болезни.

Согласно свежим прогнозам Международного валютного фонда сбудутся, в течение 2017-2018 годов среднегодовые темпы роста мирового ВВП составят 3,6%, что станет небольшим подъёмом после роста на 3,2% в год течение двух прошедших лет. Спустя ровно десятилетие после Великого финансового кризиса глобальный рост, наконец, вернётся на свою траекторию роста 3,5% ежегодно, наблюдаемую после 1980 года.

Однако, как считает экономист Йельского университета Стивен Роуч, этот возврат вряд ли свидетельствует о том, что мир вернулся к норме. В своей статье на Project Syndicate он пишет, что популярные рассуждения о «новой норме» в мировой экономике упускают из вида экстраординарную трансформацию динамики глобального роста за последние пять лет.

Экономист Йельского университета Стивен Роуч

Наблюдаемое оживление сконцентрировано, главным образом, в развитых странах, где в течение 2017-2018 годов рост ВВП, как сейчас ожидается, составит в среднем 2%. Это существенный подъём после беспрецедентно анемичных средних темпов роста на 1,1% в течение предыдущих девяти лет.

По прогнозам, сравнительно сильные показатели в США (2,4%) будет компенсированы слабыми результатами Европы (1,7%) и, конечно, Японии (0,9%). Тем не менее, годовые темпы роста в развитых странах будут и дальше, согласно прогнозам, значительно отставать от долгосрочной тенденции роста на 2,9% в год, зафиксированной в период 1980-2007 гг.

Напротив, развивающиеся страны продолжают двигаться намного более быстрыми темпами. Среднегодовые темпы роста на 4,6%, ожидаемые в этих странах в 2017-2018 годах, ниже примерно на половину процентного пункта, чем в предыдущие девять лет. Тем не менее, эта цифра в два с лишним раза выше, чем в странах развитого мира. Неудивительно (по крайней мере, для тех из нас, кто никогда не верил в сценарий жёсткого приземления в Китае), что наиболее сильные показатели среди развивающихся стран будут, по прогнозам, у Китая (6,4%) и Индии (7,5%), а в Латинской Америке (1,5%) и России (1,4%) темпы роста будут отставать.

Устойчивое расхождение в показателях развитых и развивающихся стран приблизилось сейчас к критически важному моменту. С 1980 по 2007 годы на долю развитых стран приходилось в среднем 59% мирового ВВП (измеряемого по паритету покупательной способности), в то время как доля развивающихся стран равнялась 41%. Так было. Но к 2018 году, согласно последним прогнозам МВФ, это соотношение изменится на обратное: 41% мирового ВВП у развитых стран и 59% – у развивающихся.

Маятник мирового экономического роста решительно качнулся от так называемых развитых стран к развивающимся. Нечто новое? Конечно, да. Норма? Конечно, нет. Это потрясающее событие, которое поднимает, как минимум, три фундаментальных вопроса по поводу нашего понимания макроэкономики.

Первое: не пришло ли время пересмотреть роль монетарной политики?

Анемичное восстановление экономики в развитых странах происходило на фоне самого радикального смягчения монетарной политики в истории – восемь лет учётные процентные ставки находились на уровне, близком к нулю, а центральные банки мощно наращивали свои балансы, осуществляя колоссальные вливания ликвидности.

Тем не менее, эта нетрадиционная политика оказала лишь ограниченное влияние на экономическую активность, на число рабочих мест для среднего класса и зарплаты. Вместо этого, избыток ликвидности вылился на финансовые рынки, вызывая рост цен на активы и обеспечивая непропорционально высокие доходы для богатых инвесторов. Нравится вам это или нет, но монетарная политика стала инструментом повышения уровня неравенства.

Второе: действительно ли развивающиеся страны, наконец-то, освободились от своей давней зависимости от развитых стран?

Я много лет доказывал, что заявления о подобном «освобождении» являются ошибочными, потому что в более бедных странах сохраняется экспортно-ориентированная модель роста, привязывающая их экономику к внешнему спросу более богатых стран.

Однако факты теперь говорят об ином. Средний рост объёмов мировой торговли замедлился до 3% в год в посткризисный период 2008-2016 годов, что вдвое ниже нормы, наблюдавшейся в 1980-2016 годах, – 6%. Однако за тот же период темпы роста ВВП в развивающихся странах снизились лишь чуть-чуть. Это говорит о том, что развивающиеся страны теперь в намного меньшей степени зависят от циклов в глобальной торговле и в большей степени полагаются на внутренний спрос.

Третье: действительно ли Китай играет непропорциональную большую роль в переформатировании мировой экономики?

Ребалансировка в Китае позволяет сделать вывод, что это вполне возможно. Ранее, невероятно успешная стратегия экспортно-ориентированного роста Китая, наряду с быстрым развитием сосредоточенных на Китае глобальных цепочек поставок, была главной причиной, почему я никогда не верил в рассказы об «освобождении».

Но доля экспорта в ВВП Китая обрушилась с 35% в 2007 году до 20% в 2015 году, а между тем, за тот же период доля страны в мировом ВВП увеличилась с 11% до 17%. Китай, крупнейший в мире экспортёр, по-видимому, находится в авангарде глобального процесса снижения зависимости развивающегося мира от развитого.

Это указывает на ещё более мощную тенденцию: быстрая трансформация индустриальной структуры Китая. В Китае доля третичного сектора (сектора услуг) в ВВП выросла с 43% в 2007 году до 52% в 2016 году, а доля вторичного сектора (промышленность и строительство) за тот же период упала с 47% до 40%. И хотя доля частного потребления в совокупном спросе росла медленнее (главным образом из-за высокого размера сбережений на чёрный день, что свидетельствует о пробелах в системе социальной защиты), есть основания для оптимизма и на этом фронте.

Дело в том, что взрывной рост объёмов китайской интернет-торговли может стать коротким путём к новой, оживлённой потребительской культуре, который был недоступен сегодняшним развитым странам на аналогичном этапе развития. В истории структурных перемен, где сдвиги обычно происходят со скоростью движения ледников, эволюция Китая выглядит спринтом.

Всё это говорит о появлении радикально иного мира, чем тот, что доминировал до Великого финансового кризиса. Этот мир вызывает глубинные вопросы по поводу эффективности монетарной политики, стратегий развития и роли Китая. Мы наблюдаем сейчас некоторое оздоровление мировой экономики, чей размер достиг $80 трлн, однако этот прогресс надо рассматривать через иную призму, чем те, что использовались в предыдущих циклах. Мир вывернулся наизнанку: новый динамизм в развивающихся странах сильно затмил экономику развитых стран, страдающую от затянувшейся болезни. И этот мир – новый, хотя едва ли нормальный.

Источник

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *